О духовническом служении

—   Батюшка, многие верующие люди ищут и не могут найти себе духовного отца. Как быть?

— Господь говорит: ищите и обрящете, стучите и отверзется вам. Вот так и здесь, кто желает, тот находит. Придет, помолится один раз, другой. Душа человеческая — потемки, но она чувствует искренность, особенно искренность священника. Если священник искренен, человек это чувствует и прилепляется к пастырю. Потому что его душа соединяется с душой священника и раскрывается этому пастырю. Господь сказал: кто откроет дверь, я войду и Вечерю сотворю. Так и в духовном делании. Раз человек открывает тебе свое сердце, то становится твоим духовным чадом, доверяет тебе свою жизнь. Ко мне тысячи людей приходят. После исповеди еще несешь домой мешок грехов. Читаю их по несколько часов. Надо знать каждого человека. Некоторые перечисляют грехи с семилетнего возраста. Говоришь: «Может, уже каялись в этом, так не надо». — «Нет, батюшка, лучше покаемся, чтобы наша душа успокоилась».

— Чем отличаются духовные советы людям с разными характерами?

— Всем один рецепт ни в коем случае давать нельзя. Опять же нужно учитывать состояние души и здоровья, жизнь каждого человека и весь духовный багаж, который он приобрел за свою церковную жизнь.

— А если человек к Вам приходит первый раз и просит дать совет, как Вы поступаете?

— Я благословляю читать духовную литературу. Прежде всего, конечно, авву Дорофея, потом Иоанна Лествичника. Польза от чтения этих духовных книг столь велика, что человек, если он искренне внимает написанному, на следующей встрече уже совсем по-другому начинает беседовать с духовником и выполнять его советы.

Бывает, что нужно одернуть «умничающих» по слову Святых Отцов: «Если ты видишь новоначального, шествующего на небо, стащи его за ногу на землю». Надо на земле жить в мире и святости. Если мы привыкли ворчать, то ворчунов в Царствии Божием не нужно, а нужны славящие Господа.

Если приходит человек падший, погрязший в грехе, надо его ободрить, помочь преодолеть грех. Так пьяница дает обещание, например, три месяца не пить, а через две недели на исповеди кается: «Я не выдержал». А я ободряю его и говорю: «Хорошо, что ты хоть две недели не оскорблял лице Божие. Сегодня опять обещаешь не пить?» — «Обещаю». -»Ну вот, слава Тебе, Господи, попробуй». Вместе тихонько читаем молитвы перед Крестом и Евангелием, и человек дает обещание на какой-либо срок.

Так нужно бороться и с другими грехами. Совет здесь для всех один: покайся, пообещай Богу исправиться.

— Как вы понимаете духовничество: как советование или как строгое указание принять то или иное решение, совершить тот или иной поступок?

— Конечно, советование. Но иногда для исправления человека нужно наложить на него хоть небольшую посильную епитимью. Всегда нужно смотреть на состояние здоровья, духовное устроение, учитывать, насколько он пришел в вере к Господу. Вообще, чтобы дать душе полезное наставление, целиком обозреть душу человеческую. Нельзя рубить сплеча, назначая: тебе 100 поклонов, тебе 10... Часто всего-то нужно вместе с человеком поплакать, помолиться вместе с ним, поговорить.

— В каких случаях епитимья все-таки необходима?

— Тогда, когда человек уже давно живет церковной жизнью, но тяжко грешить продолжает. Он знает, что это — грех, и тем не менее не оставляет его. Иной раз пришедший ко мне на исповедь человек даже просит: «Батюшка, назначьте мне 100 поклонов, мне никак не справиться с собой». И я благословляю ему такой подвиг.

Но мне накладывать строгие епитимьи ой как не по душе. Ведь я и сам такой никудышный, так какое же право я имею требовать с других? Потому, думаю, надо потихоньку советовать.

—  Кого Вы считаете своими духовыми чадами? Дело в том, что от многих теперь слышишь: «Мой духовник — отец Иоанн». А оказывается, что был тот человек на исповеди у Вас один-два раза...

— Тех, кто исповедуется постоянно. Тот, кто сбрасывает бремя греховное, не хочет его нести. Конечно, я никого не отстраняю, кто попросит помощи. Готов всегда помогать, если не на исповеди, то в беседе. В те дни, когда я дежурю в храме — крещу, венчаю, молебны и панихиды служу — я всегда в промежутке между требами стараюсь побеседовать с теми, у кого есть вопросы.

Беседа — это одно, а что касается духовничества, я обычно говорю: «Подожди, испытай свои желания. Может быть, я тебе и не подхожу. Ты не спеши, выбирай». И я никого не задерживаю, не принуждаю ходить только ко мне. Бывает, придет человек и скажет: «Батюшка, мне в другой приход ближе ездить». — «Бог благословит». Я ведь тоже несовершенный. Все мы молимся: «Помилуй падшее создание Твое». И сознавая свою греховность, мы веруем, что постепенно приближаемся к Господу. Человеку нельзя давать послушания, которые ему не под силу. Приходит, например, ко мне старушка — ноги больные, жизнь прожита в скорбях и трудах. А я ей еще и поклоны назначу? Пусть молится хотя бы сидя. Я ведь и сам по немощи каноны читаю иногда сидя, ножки-то старенькие, болят. А молоденьким, тем и поклоны назначить можно, и добрые дела почаще делать. Полы помыть немощному, навестить пожилого, постирать, приготовить еду, лекарства купить...

— Полезно ли на исповеди обличение, или, наоборот, утешение?

— «Обличи, запрети со всяким долготерпением и умилением». Запрещать легко, а помочь избавиться от грехов — вот задача. Нужно не только научать, но и самому исполнять то, чему учишь. Главное -не останавливаться на половине пути, не терять того духовного достояния, которое Господь даровал тебе однажды.

— Много исповедников бывает у вас?

— Каждый день бывает до шестидесяти, а в праздники приходят сотни людей. В промежутках между требами я стараюсь принимать людей, просто поговорить с ними.

Некоторые приходят ко мне с большим горем. Приводишь таким слова поэтические:

Горя-то, горя-то сколько кругом,

Божьего света не видно.

Право, о собственном горе своем

Думать становится стыдно.

Я спрашиваю: «Матушка, у тебя крыша над головой есть?» — «Есть». — «А кусочек хлеба есть?» -»Есть». — «Ноги еще ходят?» — «Ходят». — «А ты посмотри, что люди терпят». И так человек успокоится.

Или Евангельского юношу вспомнишь, как он сказал: Все заповеди Божий я исполнил от юности моея. А мы так можем сказать? «Нет, батюшка, мы не исполнили их». — «Да, я сам не исполнил, поэтому и говорю вместе с вами, что «мы грешники, мы Твоих заповедей не исполнили. Помилуй нас»«. Причина скорби чаще всего кроется в нашей гордыне, в нашем самолюбии.

— Батюшка, а как не отчаиваться, когда все одни и те же грехи преследуют. Ты каешься, а через некоторое время возвращаешься «как пес на блевотину свою»?

— Как Господь сказал апостолу Петру: прощать и до семидесяти семи раз в день. То есть Господь все прощает, если искренне каешься. Но стараться «да солнце не зайдет во гневе твоем» — каждый день перед Господом каяться, и не только на исповеди. Как потянет к привычному греху, прочитай молитву сначала. Исправляться будешь, когда увидишь свою негодность, проявишь смирение. Не исправляешься, возвращаешься к греху — значит еще не смирился. Но ни в коем случае не ропщи. Помни всегда: Господь тебя смиряет твоими греховными немощами.

А смирению надо учиться у Матери Божией. Часто женщины говорят мне: «Батюшка, у меня смирения нет». — «А ты учись у Царицы Небесной. Проси у Нее, Она научит тебя. И потихоньку все шероховатости изгладятся». Только мы должны прибегать к помощи Божией Матери по-детски бесхитростно.

— Некоторых смущает, что духовник на исповеди иногда не выслушивает, а сразу читает разрешительную молитву.

— Так может быть с теми, кого ты хорошо и долго знаешь, о ком всегда просишь Господа, чтобы Он наставил на путь истинный. Долго нужно беседовать с новоначальными. Ну, а если у «старинного чада» случается что-то серьезное, тогда нужно обязательно выслушать.

А смущаться не надо. Исповедь — это таинство, и священник действует так, как Бог ему на сердце положит.

— Какими бы Вам хотелось видеть своих духовных чад?

— Мне кажется, все люди лучше меня. А духовные чада — они все хорошие, все дети Божий, всех я люблю. И я не заслуживаю того, что они меня так любят. Они тянутся ко мне, словно к родному отцу, и обнимут, и поцелуют, и я их тоже. Действительно, любовь Христова побеждает все. Особенно близок мне человек, когда он искренне кается. Я вместе с ним и поплачу, и помолюсь. Главное — не стыдиться. Покаяние отверзает нам двери в Царствие Небесное.

Приходит ко мне раба Божия Мария и говорит: «Батюшка, открыты ли мне двери райские?» — «Манюшка, они всем открыты, только надо постараться войти в них. Нам Господь откроет двери райские, когда мы будем идти и не думать, много ли мы сделали хорошего, а только на милость Господа надеяться». И она успокоится, отходит радостная, что Господь откроет ей двери рая. «Откроет, Манюшка, — говорю я ей на прощание, — откроет. Господь нам всегда простирает Свои отеческие объятия».

В монашеском чине пострига поется: «Объятия Отеческие отверсти мне потщися. Блудное мое иж-дих житие... Ныне обнищавшее мое сердце не презри, тебе во умиление зову: согреших же на небо и пред Тобою». Вот и мы все должны потихоньку, смиренно, идти ко Господу.

— Батюшка, как известно все люди находятся в разных духовных возрастах. И руководить «младенцами во Христе», и теми, кто находится в подростковом или юношеском духовном возрасте, приходится по-разному?

—Иди к униженным, иди к обиженным

     По их стопам.

     Где тяжко дышится, где горе слышится,

     Пастырь, будь первым там!

А где хорошо, там и без нас хорошо. А вот где тяжко дышится... Как о преподобном Серафиме сказано: «С плачущим — плакать. Он рад унывающих нежно ободрить, их дух укрепить». Мы должны быть пастырями там, где плачут. А где пиры да компании, там и без нас хорошо.

Приходят и пьяницы, и наркоманы, и стали они мне — самыми близкими. У них бывают такие страшные лица, черные даже, как будто и не может быть их перерождения. А смотришь через месяц-два — лицо становится чистым и душа светлеет. Так может человек возрасти перед Господом, что и грех ему становится в тяжесть, он с ужасом смотрит на все, что творил прежде. Духовное перерождение — великое дело. Для священника это великая радость от Господа — видеть, как люди преображаются.

А для всех «духовных возрастов» справедливо одно: если мы имеем покаяние, то мы приближаемся к Господу. А когда перестаем чувствовать свою греховность, то удаляемся от Бога. Преподобные отцы просили не чудотворений, не видений, а зрети своя прегрешения и не осуждати брата моего. А когда мы начинаем считать себя величиной, то это первое наше падение.

Да, человек сначала лежит в колыбели, потом начинает ходить, а затем бегать и шалить, шишки себе набивать и плакать. Но если он искренне плачет, то его шишки греховные будут исправляться потихоньку.

Пастырь знает своих детей. И тому, кто постоянно у меня, я уже не могу все время давать новые и новые лекарства, как врач. К своим должна проявляться и суровость. Ведь когда к человеку без суровости подходят, он начинает думать, что у него все хорошо. Нужно духовнику иногда и строгость проявить, чтобы показать: «Не все у тебя гладко, надо так-то и так исправляться».

Нам дана свободная воля, не все же мы одинаковые. Если хотим быть Божиими, то должны волю свою направлять к воле Божией. Об этом мы просим в славословии: Господи, научи мя творити волю Твою, а.не мою грешную. Помнить надо, что человек — падшее создание. Поэтому мы и молим: Помилуй, Господи, падшее создание Твое. Пастырь должен и к себе это относить, всегда смотреть за собственной душой. Стоит только чуть-чуть возгордиться, и все... Как старец оптинский говорил: «Сатана возгордился и с неба свалился, а мы погордимся — во аде очутимся».

Господь дает радость, когда призывает к Себе людей. Непогода бывает, дождь, снег, а они идут на службу Божию, тянутся к Матери-Церкви. Значит, понимают: где нет благодати, туда не стоит идти. Каждому пастырю надо просить у Господа: И Духа Твоего Святаго не отыми от меня. Я так прошу... Без благодати мы все — обугленные головешки, как говорил преподобный Серафим. А с Господом мы и сильны, и крепки, и бодры, и радостны — все Господь дает.

Коротенькие такие молитвы полезно повторять, как Иисусову молитву. Некоторым советую читать: Господи, прежде даже до конца не погибну, спаси мя.

— Есть ли граница между послушанием и мелочным надоеданием духовнику по пустякам?

— Я даю послушание, но если человеку тяжело его исполнять, то говорю: «Потерпи немножко». Иногда же приходится и очень строго наказывать. Один раб Божий, мое духовное чадо, оступился даже до рукоприкладства. Отлучил его на полгода от причастия. Человек должен постоянно следить за состоянием своей души. Каждую секунду к духовнику не побежишь, надо постоянно обращаться к Господу: «Господи, благослови».

— Существует ли какое-то правило, что можно решить самостоятельно, а на что нужно обязательно испрашивать благословения?

— Конечно, если человек хочет вступить в брак, духовник должен посмотреть на жениха и невесту. Некоторых проверяю и год, и два-три, а потом только благословляю на венчание. Нужно брать благословение перед дорогой. Другой раз и в паломничество не благословляю ехать. Например, у нее больная мать, а она хочет уезжать, чтобы кто-то другой за ней поухаживал: «Нет, деточка, это твое дело. А вдруг ты уедешь, а она без тебя отойдет, что тогда?» Благословение надо брать на переезд или покупку дома, машины. А то можешь так запутаться, что потом трудно и разобраться будет. К врачу, в больницу, на операцию, конечно, надо взять благословение. Если человек и по мелочам что-то не может самостоятельно решить, пастырь должен подсказывать, не надо отгонять человека. Но когда человек одно и то же по много раз спрашивает, то уже надо остановить: «Деточка, я ведь тебе уже сказал, что надо делать, слушайся». На исповедь к нам собирается по 200-250 человек, если каждому даже по одной минуте уделить — сколько получается? А уже старость и немощь наша сказывается... Поэтому с постоянными духовными чадами я подолгу уже не разговариваю, только в каких-то исключительных случаях. Им говорю: «Мы в самом богослужении всегда должны что-то находить новое. Церковь всегда обновляется, как невеста. Господь нас незримо обновляет». За ручку постоянно водить человека не надо. Исповедь и совет — не одно и то же. Необходимо вникать в суть явлений. Например, приходят родители, жалуются на детей. На то даже, что они из дома убегают. В чем дело? — Родители создают . невыносимую обстановку. Чадо надо строго воспитывать, но, как Апостол Павел говорит, не раздражать их. Постоянными наставлениями можно детей утомить. Во всем нужна мера. Или мы начинаем из ребенка творить кумира. И вот он вырастает -и приносит родителям одно горе. Не утешение, а горе. Они отдавали ему последний кусок, все лучшее, жили ради него, он привык к этому и ничего не ценит... Тут мудрость нужна.

— В чем особенность духовного окормления творческих людей — художников, ученых, музыкантов, журналистов?

— Я всегда говорю: «Прикладывайте к своему таланту великий труд. Если ты художник и хотя бы неделю кисть в руках не держал, то рука у тебя уже не набита. Если музыкант не садится за клавиши каждый день, то он потеряет гибкость пальцев. Если певец каждый день не упражняет свой голос, то он его теряет. А тот, кто пишет и говорит, должен исполнять главное правило: защищать святыню». Сейчас журналисты не защищают Россию, а пытаются затоптать ее глубже в грязь, расписывая все так, чтобы выглядело еще хуже, чем на самом деле. За это придется отвечать перед Богом. Если ты видишь: падает человек, то должно поднять его, помочь ему, а не глумиться над ним. Православным же журналистам хорошо бы по поводу каждой статьи спрашивать совета и благословения. Ведь с благословения — и пишется легко, и говорится. Но мало кто вполне исполняет это. Бывает, что и вообще не слушаются, идут наперекор духовнику. Приходится за это епитимейку давать, поклончики или еще что-нибудь. Но я, конечно, не очень-то строгий. Есть очень строгие духовники, у меня так не получается. Отлучил вот человека на полгода от причастия, и сам из-за этого переживаю.

— Когда надо проявлять терпение, а когда надо постоять за правду?

— Терпение всегда нужно. В терпении вашем стяжите души ваши, — сказал Господь. Терпение вырабатывает и смирение, и кротость, и подвиг, и умение сказать слово правды, когда надо. Потому что и разъяснять несправедливость человеческую надо терпеливо: «Голубчик, Вы не совсем правильно поступаете. Так ли православному надо себя вести?» Сказано: обличи со всяким долготерпением и умением. А то можно так обличить, что и сам потом падешь в этот грех.

— Как поступать духовным чадам, которые слышат нападки на своего духовного отца?

— Очень просто: «Вы ругаете батюшку, а он в это время молится». Помнишь, как Нафанаил говорил: «Что от Назарета может быть хорошего?» А ему сказали: «Пойди и посмотри». Так и нам надо ответить нападающим: «Сходите и посмотрите на плоды дел его. И сами убедитесь, есть на нем Божие благословение или нет». Но опять же кротко и смиренно это говорить надо.

— А если на самом деле чад что-то смущает в духовнике, в его словах и поведении?

— Тогда надо молиться. Чадам нужно всегда молиться за своего духовного отца. И помнить, какие тяготы грехов человеческих он принимает на свои плечи, не осуждать только.

— В каких случаях можно менять духовника?

— Я, например, благословляю, когда кто-то хочет от меня отойти. Ват недавно была у меня одна раба Божия: «Батюшка, можно я буду ходить к отцу N.7» «Пожалуйста, моя сладенькая. Бог благословит». Не прошло и месяца, она со слезами кричит: «Батюшка, прими меня обратно». Конечно, я принял. Запросто уходить от духовника нельзя. Но даже если обстоятельства так сложатся, что человек должен будет уйти, то он обязан всю жизнь молиться за своего первого духовника, и вообще стараться не терять совсем связь с прежним духовником.

— Как Вы относитесь к «младостарцам», и правильно ли вообще это название?

— Конечно, иногда слышишь удивительные вещи: приехал в тот приход, где служил старец и где теперь он из-за немощи служить не может, молодой священник, и вот он о старце уже говорит так: «Он — мой прихожанин». А он ведь еще и на свет не появился, когда батюшка уже стал старцем... Бывает такое, что молодые берут высоту над теми, кто уже много потрудился. Сам еще ничего не знает, а уже хочет учить. Молодым раньше не давалось даже духовничество, на это благословляли только опытных людей. А теперь такая обстановка, что приходится рукополагать совсем молодых людей. Но «младостарчество» — это величайший грех. Хотя, конечно, есть избранники Божий от чрева матери. Мы немало таких примеров знаем из истории. И сейчас Господь не оставляет свой народ, есть избранники Божий. Но главное тут, чтобы в гордость не впал человек. А ведь бывает так: кто особенно много на себя берет, на тех и враг особенно нападает. И бывает так, что завертит, завертит он такого человека и «бросит в бездну без стыда». Надо быть очень осторожным.

— Духовничество — труд обоюдный, и быть духовным чадом не так просто, как казалось вначале. Какие требования вы. предъявляете к духовному чачаду?

— Духовное чадо должно быть послушным. Даже пословица есть: бодливая корова все стадо портит. Когда стадо мирно пасется, пастушок может и отдохнуть, и посидеть. А когда видишь, что у него что-то не получается в духовной жизни, — тут не до отдыха. В день, когда нет службы в храме, иногда отвечаешь на сто телефонных звонков. У одного -операция, у другого — внук пропал, у третьего — сын захворал, кто-то умер. Надо каждому ответить. Я где-то читал, что если священник не слушает человека, который к нему обращается, то и его молитв Господь не услышит. Пастырь должен быть очень внимательным. Особенно, когда идет служить Божественную литургию, молится за всех, более всего за своих духовных чад. Я стараюсь молиться и о благодетелях, и о труждающихся, и об обремененных в больницах, темницах. Много очень писем приходит из тюрем, многие там нуждаются в окор-млении. Я очень рад, что наши пастыри отец Владимир Сорокин, отец Александр Григорьев , отец Николай Тетерятников сейчас стали окормлять тюрьмы. Это великое дело.

— Батюшка, какими же все-таки вы хотели бы видеть своих духовных чад?

— Отвечу словами оптинского старца схиархимандрита Моисея из его письма духовному чаду: «Прямая овца не имеет рог, не имеет гласа противу пасущего ее, не бодается, не брыкается и не кусается. На пасущего не злобится, хотя бы он и наказывал ее, не противоречит, не ругается и никак никого не злословит. Пасущего же во всем слушает, пред ним спокойно и благонадежно ходит и из пределов его не выступает; особливо чуждого гласа не слушает и по чуждым не ходит. Гласа же пасущего ее так слушает и так следует ему, что никакого предрассудка не имеет, хотя бы на беззлачном месте, хотя бы на болотном ее пас, и не ропщет, не злоречит и не жалуется на него».

— Правильно ли утверждение, что чем раньше у новоначального появится духовный отец, тем спасительнее для него? Или верующий должен сначала хотя бы немного подрасти сам?

— Правильно сказал: чем раньше духовный отец появится, тем лучше. Сколько было у меня молодых людей, они теперь уже — кто священник, кто дьякон, кто иеромонах. Потому что рано прилепились к пастырю, а потом возрастали от силы к силе. Очень важно, когда человек живет по послушанию духовника. А кто надеется на свои силы, тому тяжело.

— У вас сотни, даже тысячи духовных чад. Все они разного социального, иерархического, образовательного, возрастного уровня. Каждому полезно только для него составленное лекарство?

— Евангелие у нас одно, а исцеления все получают по-разному. Помните, слепому Господь сказал брением помазать очи, грешница услышала: иди и впредь не греши. Каждый получает свой совет. Нужно учитывать и возраст, и образование, чтобы каждому дать необходимый ему совет.

Мы должны стремиться не к тому, чтобы наказать как можно строже, а к тому, чтобы человек почувствовал, что он виноват. Если это произойдет, то и небольшое наказание покажется этому человеку большим. С одним из моих духовных чад был такой случай. Он самочинно делал пятьсот поклонов в день, а я ему сказал: «Не надо пятьсот, делай тридцать». Приходит, говорит: «Не могу тридцать сделать, сократите, батюшка». А от себя делал пятьсот и не уставал. Жестокой епитимьи я не даю, а стараюсь — по силам. Стареньким, немощным разрешаю иногда и сидя покаянный канончик прочитать. Здоровеньким поклончика два-три, редко когда пятнадцать-двадцать. Нельзя человека воспитывать только наказаниями. Если я буду каждый день ребенка наказывать, то он привыкнет к наказанию. Надо так учить, чтобы обходиться без наказания. Помню, бывало, отец только посмотрит в мою сторону, уже чувствую, что что-то неверно сделал, провинился.